Есть что-то бесконечно грустное в провинциальных музеях. Все эти бесконечно милые, ужасно интеллигентные старушки-экскурсоводы - такие же экспонаты, как и все остальное. Меня неизменно поражает энтузиазм, с которым они рассказывают о тех или иных событиях, предметах. Я сейчас не только про Ростовский краеведческий музей, но и про него тоже. Они как будто загораются изнутри, когда их о чем-то спрашиваешь, и зачастую рассказывают удивительные вещи.
Нам сегодня в ответ на один маленький вопрос об одном из экспонатов рассказали чертовски интересную историю о музыкальном центре Мангушева. Под конец смотрительница музея с неподдельной печалью в голосе сказала, что да, он до сих пор прекрасно работает и еще недавно они устраивали вечера со свето-музыкой и другими необычными музыкальными инструментами, но теперь уже нет никого, кто умел бы играть на маленьком органе, да и ламп для центра нет ни на одном из ростовских рынков.
Меня это все сильно задело. Черт с ними, с черепками из бронзового века и полуразложившимися казацкими саблями, но эти музейные старушки, преданные и увлеченные, - самое лучшее, что я видел в Ростове.
Ах да. Давеча звонила матушка, интересовалась, как нам отдыхается. Так вот, не отдыхается ни разу, мы каждый вечер полумертвые от усталости и сил нет даже на то, чтобы донести свои бренные кости до местного пивного ресторана. Зато впечатлений - полные штаны. Но про этот их левбердон я, может быть, напишу, когда смгу без истерики о нем вспоминать. Что маловероятно, ибо трама глубока. Все-таки, мы с Мэлом безнадежно испорчены Москвой и некоторые местные фишки понять совершенно не в состоянии.